Мы все статисты

Послеполуденный Мюнхен вчера был расслаблен и ленив: вопреки прогнозам, было жарко и солнечно. В метро полно детей: все торопятся на праздники, которые школы и детские сады устраивают перед каникулами. В детском саду моей дочери в этот день тоже отмечали наступление каникул — юные немцы, русская, португалец, чилиец, итальянец, турчанка хором пели песню о дружбе вне зависимости от цвета твоей кожи, а их родители умилённо вытирали глаза.
Пару часов спустя я вышла с работы и села в автобус, чтобы ехать домой, и тут мне начали приходить тревожные сообщения с вопросом "Как дела?". Новости о произошедшем успели достичь Москвы и Милана раньше, чем южной окраины Мюнхена. В автобус вошла группа темнолицых подростков, которые на родном немецком зачитывали друг другу сводки новостей. Ещё пять минут назад мне казалось, что самая актуальная проблема – начавшийся дождь.
Водитель автобуса объявила о том, что всё движение общественного транспорта в городе остановлено из-за стрельбы в Олимпийском торговом центре, полиция официально заявила, что есть погибшие и раненые. Один за другим мимо проезжали пустые автобусы с тёмными окнами. Из метро выходили люди, взволнованно переглядывались друг с другом. Молодой парень рядом громко возмущался: "Из-за какой-то стрельбы надо было перекрывать весь транспорт! Что за бред!"
Тучный, обычно неразговорчивый грек из бакалейной лавки напротив офиса торопливо опускал витрину. "Какой ужас! – сказал он мне взволнованно, — у нас ведь дочка туда поехала, мы сначала прозвониться ей не могли — не было сети, еле нашли её, они с подружками ехали на шопинг. Сказал ей, чтоб быстро ноги в руки и домой на такси. Говорят же, что не только там, что уже и в центре, на Штахусе стреляли! Какой кошмар!"
В офисе коллеги лихорадочно смотрели новости. Из окна было видно, как на севере города горел гигантский прожектор, а над ним висел вертолёт. Не прекращали вопить сирены пожарных, скорых и полицейских машин.
Знакомая в общем чате спрашивала, что происходит в центре, на Штахусе: из окна машины ей было видно бегущих в панике людей, говорили, что слышали стрельбу. В течение нескольких часов ничего не было известно о числе погибших и пострадавших, местные СМИ и полиция избегали слов теракт и мигранты. Друзья обменивались сообщениями: "Ещё не поймали, никуда не выходи!"
Кто-то из коллег сказал: "Раньше надо было думать, когда пускали в страну миллион беженцев". Другие заявили, что беженцы тут ни при чём и сам стрелок наверняка местный, родившийся или выросший в Германии.
Когда час спустя знакомая подвозила меня домой, на улицах уже почти никого не было: одинокая мать с коляской торопливо шагала вдоль дороги, у открытой двери пустого ресторана курил молодой парень, видимо, работник. По-прежнему носились с сиренами пожарные, скорые, полицейские автомобили.
Город всё ещё готовился к худшему. В пожарной части горели все окна, рядом стояли в полной готовности несколько скорых, толпились не меньше 50 людей в ярких зелёных жилетах.
Угнетала неизвестность: казалось, что опасные преступники и террористы наводнили весь город, что от нас всё скрывают и число погибших стремительно растёт.
Ночью объявили итог: 10 погибших, включая самого стрелка, 16 раненых. Слов теракт и мигранты по-прежнему избегали. Утром полиция попросила не связывать произошедшее с беженцами.
Подруга сказала, что надо срочно принимать меры и высылать всех мигрантов из страны, а выделяемые средства отдать на их поддержку в родных странах. Другой знакомый повторил мне тезис о том, что раньше надо было закручивать гайки!
Говорят, что стрелок кричал не то "Аллах акбар!", не то "Достали иностранцы", и я, честно говоря, не знаю, что хуже.
Первое — это то, чего мы все подспудно ожидали сразу же, как узнали о стрельбе, потому что внутренне были готовы к тому, что это опять ИГИЛ. Но и второе не лучше, особенно ровно пять лет спустя после Брейвика.
Какая разница, против кого направлен теракт, если итог одинаково страшен. Мне всегда казалось совершенно невозможным, как в милой, уютной, домашней Баварии мог появиться нацизм. Теперь уже не кажется таким странным. Хотя немцы безгранично толерантны, и да, среди моих знакомых большинство те, кто год назад встречал беженцев на вокзалах с мягкими игрушками в руках и передавал им одежду и предметы первой необходимости. Тем не менее те, кто напрямую успел столкнуться и почувствовать разницу культур, уже не испытывают прежней эйфории просто потому, что эта разница стала вдруг заметной и значительной.
Сегодня Мюнхен делает вид, что ничего не случилось. Люди на улице ведут обычную жизнь, в магазинах не слышно бурных обсуждений. Между тем все знают, что самый безопасный город Германии вчера лишился иллюзии собственной неуязвимости.
Сегодня для того, чтобы посеять страх, панику, смерть, не нужны массированные атаки, продуманный план действий, крупная подпольная ячейка, достаточно появиться в людном, желательно закрытом, помещении и громко крикнуть, например: "Бомба!"
Кому-то хочется верить, что проблему можно решить в два счёта, изолировав от общества "других", защитившись от беженцев, экстремистов, исламистов. Но Брейвик не был ни беженцем, ни мусульманином, печальный герой вчерашних сводок Давид С. имел немецкий паспорт, а водитель в Ницце был французом. Так что статус беженца, вероисповедание или возраст не являются гарантом опасности. А значит, просчитать, откуда опасность может появиться в следующий раз, невозможно.
Конечно, казалось бы, удобно решить этот вопрос лёгким движением руки, выдворив всех беженцев или введя политику а-ля Трамп, изгоняя всех чужаков по любому из возможных принципов, но вряд ли именно это сделает нашу жизнь безопасной. Тем более что уж здесь-то это уже проходили.
Накануне мы смотрели один из последних голливудских блокбастеров, тех самых, в которых есть герой, враг, второстепенные персонажи и многочисленные статисты. Статистов в таких фильмах продюсеры и режиссёр не щадят: пока герой и враг сводят между собой счёты, именно они гибнут тысячами на взрывающихся мостах, погибают под падающими домами и пулемётным огнём.
Жизнь статистов стоит недорого, но для понимания масштаба личности главных персонажей они необходимы. Сегодня мы, жители всех городов мира, большей частью именно статисты. А значит, это всё не столько об исламе, беженцах, нацистах, сколько о том, кто здесь тварь дрожащая, а кто право имеет. И если ты веришь в то, что имеешь право, то мало что мешает тебе взять автомат, автомобиль, банку от кока-колы, наполненную взрывчаткой. Ведь жизнь статистов не кажется важной, особенно на фоне собственного величия.
Вчера, когда я шла к автобусной остановке, на пустынной улице мне встретилась одинокая женщина в парандже (лицо её было открыто), которая кого-то ждала. И на какую-то долю секунды мне стало тревожно. А потом стыдно. И я не рада первому, но довольна второму.