Есть ли границы у свободы миссионерства?

Подписанные сегодня «законы Яровой-Озерова» вносят поправки в закон «О свободе совести и о религиозных объединениях», затрагивая сферу миссионерства. К сожалению, перед внесением в Госдуму с общинами верующих проект не обсудили. Впрочем, они отреагировали довольно быстро. Причем практически все. Протестанты как активно миссионерствующие были наиболее активны.
Законопроект приводил к тому, что почти каждое публичное высказывание на религиозную тему правоохранители или суды могли приравнять к миссионерству, потребовав у лица, говорящего о религии, предъявить «бумажку». Однако Конституция каждому гарантирует право «распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними». Это означает, что любой человек может в рамках закона не только выражать свои взгляды, но и пропагандировать их.
Религиозные общины это право отстояли. Текст поправок объявляет миссионерской деятельностью только деятельность религиозного объединения по распространению своего вероучения среди не его последователей. Грубо говоря, призываешь от имени прихода прийти в него неверующих – это миссионерство. А говоришь от себя о правильности определенного учения – это, по идее, реализация твоего личного права на распространение убеждений. Конституцию никто не отменял.
Но возникает проблема. Поймут ли эту тонкую юридическую эквилибристику правоохранители? Не скажут ли нам где-нибудь на Камчатке, что теперь миссионерская деятельность только объединениям и разрешена – а всем остальным о религии или атеизме надо молчать? Если окажется так, надо будет бить во все колокола. Это приведет к запрету на публичное обсуждение одной из важнейших сторон человеческой жизни. Для меня — так самой важной.
Интенция создателей закона понятна: есть в религиозной сфере опасные идеи, которые надо блокировать. Есть и опасные секты – не случайно новый закон налагает ряд ограничений на миссионерство иностранцев и злоупотребления некоторых сект. Закон направлен и против «конфессиональной анонимности», и так уже в принципе нелегитимной – например, когда,«свидетели Иеговы» не сразу говорят, кто они такие.
Увы, трудно создать норму, которая ограничивала бы деятельность экстремистов или сектантов – и не мешала бы благонамеренным религиозным общинам. Было бы честнее прямо запретить опасные доктрины. Не только нацизм и фашизм, но и агрессивные формы ваххабизма и неоязычества, учение изуверских сект. И объявить незаконным их распространение даже частными лицами. А заодно прогнать из страны управляемые из-за рубежа религиозные новообразования. Так и обычным людям, и правоохранителям будет проще разобраться, что к чему.