«Поздняя любовь» в «Современнике»: Монохромная жизнь захолустья
Алена Бабенко нашла свою любовь в самом начале театрального сезона
Московский театр «Современник» открыл сезон спектаклем «Поздняя любовь» по одноименной пьесе Александра Островскогого. Это история любви скромной дочери бедного адвоката Людмилы к разгульному Николаю, задолжавшему огромную сумму денег кредиторам. Ради того, чтобы спасти любимого, женщина готова пойти на предательство родного отца. Нынешняя постановка — четвертая работа режиссера Егора Перегудова на сцене «Современника», отличающаяся большим уважением к первоисточнику, но при этом умело актуализирующая затронутую классиком тему.
Художник-постановщик Мария Трегубова заключает сценическое действие в идеально ровный прямоугольник — неподвижное отверстие, словно вырезанное где-то в центре тотально белой стены. Сперва это маленькое окно на безжизненной сцене закрыто полотном, и на нем высвечиваются титры, которые в дальнейшем подскажут ассоциацию: всё, что мы видим, происходит словно на экране старого-доброго лампового телевизора, вроде КВН-49. Цветовая гамма тоже оттуда: черно-белая, либо в приглушенных пастельных тонах. И только временами спокойствие и монотонность событий внезапно разрывает одна героиня, подкрашенная яркими, аляпистыми красками: то рыжим, то синим. Как нетрудно догадаться, это Варвара Харитоновна Лебедкина (Елена Плаксина), персонаж, который вносит смуту в эту монохромную жизнь захолустья, меняя судьбу каждого, кого задевает своим «бесконечным меховым шлейфом».
В этом неспешно развивающемся сериале из четырех частей, чтобы вздохнуть и настроиться на нужный лад, предусмотрены и привычные современному зрителю рекламные паузы. Только здесь они, по замыслу режиссера, превращены в музыкальные. Каждый из персонажей в свой черед через песню на авансцене изливает личное душевное состояние. Оттого так трогательно и волнительно звучит из уст Алены Бабенко кавер-версия «Creep» группы Radiohead и так безбашенно и дерзко — разгульная цыганская Марины Хазовой.
Фелицата Шаблова Марины Хазовой вообще в этом спектакле верховодит, расшатывая и сокрушая установленные сценографией рамки прямоугольника. Её по-хорошему много: бьющая через край энергия героини, житейская мудрость и оптимизм Фелицаты прорывается даже сквозь унылое бытие героев, вызывает невольное восхищение и, что самое страшное, в какой-то момент побуждает оправдывать её не самые добродетельные поступки.
Почти полная ее противоположность — Людмила в исполнении Алены Бабенко, несмотря на белые одеяния, сера как мышь, неприметна и кротка. Воспринимающая свою «позднюю любовь» как дар небес и полностью живущая этим чувством: даже без надежды на взаимность она рада всему, малейшей возможности на счастье. И так Людмила прекрасна и кротка в безропотности перед судьбой, что сказочный хэппи-энд, накрывающий всех персонажей, кажется для нее особенно незаслуженным.
Возлюбленный её — Николай Андреевич Шаблов (недавно принятый в труппу Дмитрий Гирев) — повеса, прогулявший все средства еще до того как заработал, мечется, оказавшись в стесненных обстоятельствах, не в силах найти выход. Он то хорохорится и решается на преступления, то беспомощно сдается и находит успокоение только в ладони Людмилы, нежно прижатой к его разгоряченной голове. Так и бросает его из крайности в крайность, от «неглиже» до «фрака». К сожалению, — возможно, только пока — метания эти скорее внешние, чем «прочувствованные» и «прожитые» героем.
А вот младший брат его Дормедонт (Николай Клямчук), хоть и чист как белый лист формата а4, — абсолютно прекрасен и целен в своей простоте. Каждый его выход на сцену с криком «нашел!» и барахольным артефактом в руках — повод и для улыбки. Его шутовской образ хоть и смешон, но именно его честь, порядочность и в некотором духе святость — то, на чем держится вера в людей и крепнет надежда на то, что добро все-таки победит.
Елена Плаксина в роли вдовы Лебедкиной — самый яркий и китчевый персонаж постановки. Шуба на голое тело с длиннющим подолом. Спортивный комбинезон с надписью «The Late Love?», грозящийся стать мечтой всех современных хипстерш. Плюшевый костюм медведя, в котором она склоняет Шабловых на преступление и не скрывающий её хищной пластики. Всё неумолимо выделяет её среди местных обитателей и от того дает власть над ними. Пусть мимолетную, но несокрушимую, отчего и закрадываются сомнения: не выиграла бы она эту битву, не вмешайся во все любовь?
