Места, где время остановилось: заброшенные достопримечательности мира

Заброшенные здания-призраки — конёк фотографа-путешественника из Москвы. Он ездит по миру, чтобы сфотографировать их все — от полуразрушенных домов до церквей и фабрик. Увлекается этим Александр Сухарев уже давно, в следующем году профессиональный юбилей — 10 лет шатания по странным местам.
Точное местоположение заброшенных достопримечательностей фотограф не сообщает никому — чтобы сохранить эту красоту в первозданном виде. Это дело чести. Фотографы и просто эстеты передают информацию из уст в уста адреса, и не дай бог узнает кто-то посторонний.
Началось всё с заброшенной Ховринской больницы — Сухарев увидел ее снимок и решил съездить посмотреть на нее "вживую". Увиденное произвело большое впечатление, стало интересно, сколько таких мест в России и в мире — и понеслось.

 
— Заброшенный особняк таксидермиста — один из фаворитов моей коллекции. В доме повсюду находились чучела животных, — вспоминает фотограф. — У сумасшедшего профессора в доме была даже своя операционная со столом и инструментами — жуткое зрелище. 

— Ещё одна вилла в Бельгии является и вовсе безымянной. Со стороны — обычный дом с целыми окнами. Лишь когда попадаешь внутрь, понимаешь, что несколько десятков лет жильё пустует. Роскошная мебель, личные вещи — всё на своих местах. Видно, что виллу покидали в спешке.

— Кирху собирались реставрировать бельгийские власти. Но до сих пор никаких действий не предприняли, судя по словам моих коллег. Ещё в марте 2015 года, когда я там был, заметил, что за старой церковью вообще не смотрят. Внутри всё в пыли и паутине. 

— Сложно описать свои чувства, наверное, спустя столько лет я чувствую себя в таких местах спокойно. Как будто приходишь домой. Без людей, без шума, — рассказывает путешественник. — Своими фотографиями хочется показать красивое в некрасивом. То есть то, что страшно и ужасно, можно увидеть необычно и красиво, главное выбрать правильный ракурс. Я оживляю то, что умерло.

— Градирни предназначены для охлаждения большого количества воды. Башни остались недостроенными — в определённый момент завод прекратил их разработку, градирни никогда так и не использовались по назначению. 

— Памятник-призрак находится высоко в горах Болгарии. Знаменитая тарелка не является секретным местом — при желании, её координаты можно найти в Интернете. Однако вход в Бузлуджу замурован, но, если все-таки удастся попасть внутрь, ощущения незабываемые. Настоящая машина времени — назад в СССР. Повсюду роскошные мозаичные портреты коммунистических лидеров — Брежнева, Димитрова, Сталина, Ленина, Живкова. После развала Союза и падения власти президента Болгарии Тодора Живкова памятник был передан государству. С этого момента за зданием никто не следит — кроме вандалов, которые расхитили все украшения и разбили окна.

— Я готов посещать абсолютно любые места, мне абсолютно всё интересно, — делится Александр Сухарев. — Порой попадаешь в какие-то очень необычные локации, оказаться в которых при их "жизни" практически невозможно. Доступ в них, конечно, ограничен, но желание увидеть и познать очень большое. Поэтому мы должны быть там, где нас не должно быть.

— Здание военного института находится в отличном состоянии — присутствует отопление, свет и электричество. Почему оно признано негодным — я не знаю. Но за ним щательно следят — оно окружено забором с колючей проволокой, а на территории постоянно бродит охранник. 

— Это заброшенный мельничный комбинат — любимец граффитчиков, городских исследователей и кинорежиссёров. Даже после закрытия мельницы в 1992 году, здание никогда не пустует — об этом свидетельствуют расписанные стены и постоянное присутствие непрошенных гостей. Насколько мне известно, комбинат собираются реставрировать и использовать в качестве офисного здания. 

— Ситуация, когда дома и церкви оказываются в заброшенном состоянии — это, как правило, следствие репрессивных мер. Если мы говорим о промышленных памятниках — то это рядовая ситуация, когда предприятие просто закрывается и переходит в государственную собственность. Заброшенные санатории, больницы, воинские части опустевают по мере банкротства предприятий, — поясняет координатор общественного движения «Архнадзор» Рустам Рахматуллин. — Заброшенные церкви подлежат возвращению "к жизни", но это занимает время. Особенно, если мы говорим о населенных пунктах, которые перестали быть обитаемыми. Если говорить об усадьбах и просто некогда жилых домах — здесь реституции нет по закону. Следовательно, усадьба гибнет в результате своей бесхозности. Хотя, по закону об охране памятников позволяет приватизацию и выкуп собственности, мало кто соглашается на такое. Богатому человеку проще построить новый дворец, чем за большие деньги реставрировать старую усадьбу. Поэтому мы и наблюдаем такую печальную картину умирающей красоты.