Камиль Ларин: «Партии нужны для того, чтобы сплотить людей для свершения каких-то «добрых дел».

19 ноября в Крокус Сити Холле состоится шоу «Два по 50» — совместный юбилей лидера группы «Несчастный случай» Алексея Кортнева и сооснователя комического театра «Квартет И» актера Камиля Ларина. Кино-Театр. ру поговорил с Камилем Шамильевичем о дружбе с Кортневым, вступлении в партию «Единая Россия» и цензуре в искусстве.

Как появилась идея отметить совместный юбилей с Алексеем Кортневым?

Мы очень давно дружим с Лешей. После института мы («Квартет И» — прим. ред.) начали свой театр развивать, знали, что есть такой Леша Кортнев, поет песни. И затем стали появляться на совместных посиделках в Доме актера, где были капустники, на которых он пел, а мы какие-то свои скетчи показывали. И так мы приглядывались, приглядывались друг к другу, и доприглядывались до совместной работы уже в спектакле «День Радио», где мы отвечали за литературную часть, а Леша — за музыкальную.
А про юбилей — цифра серьезная, хотелось отметить. Но собрать по одиночке большой зал каждый из нас, наверное, не потянул бы. Мы хотели объединить наших поклонников, собрать общих друзей, придумать интересную акцию и назвать все это еще как-то, чтоб можно было пригласить зрителей слоганом «Приходи на два по пятьдесят — третьим будешь». Возникла мысль, мы ее развили, и все нас поддержали.

Это будет концерт или все же что-то вроде спектакля?

Ну, наверное, правильно назвать это шоу. То есть, мы серьезно подготовились, вплоть до того, что позвали сценаристов из Екатеринбурга — бывших квнщиков, друзей Леши Кортнева. Они написали сценарий, в который уже вкрапляются музыкальные номера, какие-то интерактивные вставки с видео, живое появление на сцене с номерами от Нонны Гришаевой, Миши Ефремова, который будет читать стихи Андрея Орлова, ну и просто огромное количество наших друзей: Uma2rman, Андрей Макаревич, Диана Арбенина, Би-2. Большой отряд, это будет не просто концерт.

Недавно состоялась премьера нового спектакля «Квартета И» «В Бореньке чего-то нет» — производственной комедийной драмы о работниках кино. Почему вы решили сделать спектакль о кино?

Поскольку параллельно с театральными спектаклями мы еще снимаем и фильмы, это нам близко. Плюс еще кризис среднего возраста, отголосок фильмов «О чем говорят мужчины» и «О чем еще говорят мужчины». Существует такой момент: синдром среднего человека, человека мечущегося, который задается вопросами о том, хорошо ли он что-то делает или плохо? В данном случае это главный герой — режиссер, которого играет Максим Виторган. Многие говорят, что «Боренька» совершенно не похож на привычный язык «Квартета И». Это не просто хохма вроде «Дня радио», здесь мы еще и «глубоко копнули». В спектакле два автора есть, от одного ушла жена к другому, а им надо вместе работать, а вот актеры — один запил, а другой не пришел, и на фоне этих неурядиц все время главный герой мучается сомнениями — так он снимает или нет так? Ерунда у него получается или что-то стоящее? В общем, все это подсобралось в такую смешную, но достаточно глубокую историю.

Все эти ситуации взяты из рабочей практики?

Что-то подсмотрено, что-то придумано. Надо всегда писать то, что знаешь, что видишь и переживаешь. Иначе будет неправда. А если это неправда, тогда возникнет вопрос «про кого вы пишите?» Хотя вот, например, у нас есть там персонаж — журналистка, ее играет Ирина Гринева. Образ собирательный, но нам уже сказали, что это пародия на какого-то конкретного человека, хотя ничего подобного у нас в мыслях не было.

В «Бореньке» есть персонаж — актер, который вступает в партию «Единая Россия» и объявляет об этом своим коллегам. Какое у вас отношение к этой возродившейся дружбе власти и артистов?

Это их дело, конечно. У нас в спектакле там целый диалог происходит на эту тему. Маститый актер, которого играют Павел Майков и Леша Макаров, получает главную роль, но потом уходит в запой, и эта роль достается мне, то есть моему герою. А он, этот маститый актер, вступает в партию и всем об этом сообщает. Все разбегаются от этой новости, а я к нему прихожу и интересуюсь: «Слушай, а тебя как? Позвали? Или ты сам? А тема какая? Чего там дают-то? Льготы? Звания? Может быть, квартиры?». Он говорит: «Да ничего там не дают, я по идейным соображениям».

То есть все-таки в вашем понимании, эти отношения с партией — сугубо взаимовыгодные и меркантильные?

Ну конечно, это же понятно. Когда ты приближаешься к власти, то, наверное, становишься там каким-то рупором, занимаешь трибуну — это выгодно. Я не думаю, что все такие идейные альтруисты. Я допускаю, что, может быть, они думают, что у них возрастают таким образом шансы что-то изменить. И есть люди, которые идут просто так, без задней мысли. Но все равно существуют какие-то льготы. Это же всегда было так. Сегодня тебе посодействуют, но когда-нибудь позвонят и попросят вернуть должок. Партии нужны для того, чтобы сплотить людей для свершения каких-то «добрых дел». Но что, получается, что вступая в партию, ты вроде как что-то можешь, а не вступая — не можешь что ли?

А если вас «позовут», пойдете в партию?

Нет, не пойду. Я еще когда был в комсомоле, взял партийные билеты мамы с папой и посмотрел в них. Вижу, там отметки о партийных взносах: пять рублей, десять рублей. Я родителей спрашиваю: «А они на что?». А они мне отвечают: «Ну как? Ну вот, нууу….». «Ну на что? Вот объясните мне?». «Ну как…они идут!». Я говорю: «Куда?»
И так я ответа на свой вопрос и не получил. Куда-то идут. Но как были дороги в Волгограде плохие, так такими разбитыми и остались. И я для себя понял, что нет, я не пойду ни в какую партию. Не обязательно состоять в партии, чтобы заниматься «добрыми делами». Мы («Квартет И» — прим. ред.), кстати, помогаем и многим детским домам, и отдельным людям, которым собирают на лечение в том же фейсбуке деньги по друзьям и знакомым. И не состоим ни в каких партиях.

Мне кажется, мимо вас никак не могла пройти история о выступлении Константина Райкина с речью о цензуре в искусстве. Как вы эту речь и последовавшую за ней дискуссию восприняли в вашем творческом коллективе?

Я думаю по этому поводу, что Райкин абсолютно прав. Главное, что услышал я: театр, вообще искусство — это зеркало, которое отображает то, что происходит в обществе. Все, что происходит на сцене, приходит туда из жизни, а со сцены отражается обратно в зрительный зал. Мы же ничего не придумываем, если речь не идет о фантастике. Мы лишь отражаем, структурируем, собираем и выдаем. И когда приходит какой-то человек и начинает что-то такое диктовать режиссеру, что ему говорить, чего не говорить — ну это странно. Конечно, я не утверждаю, что все артисты или режиссеры абсолютно правы, и их мысли не нужно обсуждать и подвергать сомнению. Есть разные случаи. Но ценз должен быть внутри любого творческого человека, без подсказок или диктовки с внешней стороны.

Райкин заявил об отсутствии цеховой солидарности, о клевете и доносах. Это существует в театральных кругах?

Не то чтобы клевета и доносы. Скорее публичная критика и высмеивание. Например, на эстраде существуем мы, «Квартер И», Петросян, Хазанов и так далее. И это как если бы я вдруг сказал: «Ой, да Петросян, да ну…». Но на него же ходят, он популярен. У него есть своя публика, у нас своя, у Задорнова — своя. Если нам что-то друг в друге не нравится — мы можем это между собой обсудить, но выводить эти претензии в публичное пространство — неэтично. Как уважаемый нами Евгений Гришковец в свое время написал, что мы вступили на его поле…

А каким местом вы туда вступили?

Да вот не знаю…Имелось в виду, видимо, обращение к зрителю. Мы работаем с 1993 года, и до нас артисты прибегали к взаимодействию со зрителями, считать Евгения основателем этой традиции невозможно. Но мы даже не стали отвечать на это. Но вот на этом примере могу поддержать мысль о том, что жаловаться друг на друга в прессе и в социальных сетях бессмысленно. Наверное, про это отчасти и говорил Константин Аркадьевич — мы не должны соперничать друг с другом, нам следует объединяться, ведь каждому найдется место под солнцем.

Фильм из «Бореньки» не планируете сделать?

Нет. По крайней мере, пока мы не думали об этом. Мы хотим сделать третью часть «разговоров мужчин», чтобы уж так хорошенько договорить. И потом, из «Бореньки» фильм же может очень специфический получиться. Совсем уж на производственную тему…

Ну и что. «Оттепель» — тоже производственная драма о кино, и вон какой успех.

Ну, пока что не думали об этом.

Назовите три современных российских спектакля, которые вам понравились. Помимо ваших, конечно.

Я честно могу сказать, что очень мало смотрю другие спектакли. Просто потому что, как правило, они идут в те же дни и в то же время, что и наши. Ну, из тех, что видел, очень понравился «Дом» по сценарию Гришковца, очень хороший спектакль, в котором играет Игорь Золотовицкий, я его два раза ходил смотреть. Потом, в театре имени Вахтангова «Евгений Онегин» мне понравился. Ну а третий…это не совсем спектакль. Моя супруга работает на фестивале «Черешневый лес», и там много очень неожиданных постановок происходит в рамках фестиваля. К ним как-то приезжал дирижер Теодор Курентзис — это было ошеломительно. При том, что я совсем не люблю классическую музыку. Но тут я понял, что я ее не только слушаю, но и смотрю. Наблюдать за Курентзисом, за его поведением — было очень занимательно.

Вам не кажется, что театральная публика за последние лет пять существенно помолодела?

Я специально не думал…но так, если вспоминать, кто сидит в зале — в основном это, конечно, публика нашего возраста. Но молодежи много появляется. Приходят дети наших зрителей. И говорят о наших спектаклях «это про меня». Удивительно. Но это радует. И на выставках очень много молодежи. Публика точно не стареет и не редеет.