«Халява, мэм». Фельдшер скорой — о том, как мигрантки приезжают рожать в Москву

Получить в три часа ночи вызов на "больной живот" — это привычно. Непривычно было услышать, что живот заболел на улице в три часа ночи.
В карте вызова ни пол, ни возраст больного указаны не были. Хотя если это бомж, то без дополнительного осмотра определить пол и возраст навскидку бывает проблематично.
На площади у метро "Новогиреево" у палатки с мороженым сидела девушка лет двадцати пяти какой-то восточной национальности. Одна. Когда бригада увидела девушку, размер и форму её живота, её поведение, перспектива принять роды в машине замаячила сразу и беспощадно. 
Попытки спросить у пациентки что-нибудь успехом не увенчались. 
Ни удостоверения личности, ни медицинских документов — ни-че-го.
— Ладно, — сказал старший. — Быстро смотрим и ещё быстрее везём. Ближайший роддом необследованных не берёт. Едем на Фортунатовскую. Может, успеем. Дороги пустые. 
Фельдшер обернулся к водиле: 
— Шеф, если не успеем, назначу тебя главным акушером. Будешь тазик держать. Обещаю.
Молодой водила, который работал на скорой свою первую в жизни смену и шуток пока ещё не понимал, испугано надавил на газ. Старая, убитая "газель" рванула в роддом со скоростью 62 км/ч, которую не развивала уже последние два-три года. Если для водителя это была первая, то для "газели" — последняя смена перед списанием.
Бригада успела вкатить носилки в приёмное отделение, откуда роженицу сразу забрали в родильный блок. 
— Девочка, — объявила вернувшаяся через три минуты медсестра. — Вы что ли привезли? Повезло ей. Где вы её взяли-то?
— У кинотеатра "Киргизия". Там палатка с мороженым недалеко стоит. Вот около неё и подобрали, — пояснила девушка-фельдшер.
— Что ж она там делала в такое время, да ещё одна, да ещё в таком состоянии? — изумилась больничная медсестра.
— А я почём знаю? — девушка-фельдшер пожала плечами и засмеялась. — Может, гуляла.
— Домой она шла, — не отрываясь от записей, произнёс старший по бригаде. — Увидела надпись "Киргизия" на кинотеатре — думала, граница. Вот и рванула напрямик. Чтоб, значит, на родине родить. Но не дошла. Поехали, — он взял напарницу за плечо и аккуратно подтолкнул к выходу. — А дочку, — тут он обернулся к медсестре — передай, пусть "Эскимо" назовёт. В честь палатки с мороженым. Или "Газелью".
Рожать в Москву приезжают со всего недалёкого зарубежья. Таджикистан, Узбекистан, Киргизия, Украина — вот далеко не полный перечень стран, где родильный туризм в Россию приобрёл большую популярность.
Почему они едут сюда? Может, кто-то прячет так свои грехи. Ведь если там, на своей восточной родине, одинокая женщина окажется беременна, ей голову оторвут. А здесь она оставит ребёнка в роддоме и вернётся на родину, как будто ничего и не было. Может, медицина им наша нравится — надёжнее, чем у них там. А может, они наивно надеются, что родив здесь, гражданство получат. 
И мы везём их в роддома. Пусть и не с улицы — со съёмных квартир, с рабочих мест — везём. Хотя бы раз в неделю — точно. Халява, мэм…