100 млн рублей, чтобы удивить Европу. Архитектор Москвы о Венецианском биеннале

Примечательно, что павильон нашей страны был спроектирован гениальным архитектором Алексеем Щусевым ещё в 1914 году и по сей день является одной из главных культурных и архитектурных достопримечательностей Джардини (сад, где расположены павильоны постоянных стран-участниц мероприятия).
Напомним, что Россия удостоилась главного приза Биеннале, "Золотого льва", шестнадцать лет назад (в 2000 году) за лучшую архитектурную фотографию, автором которой предстал Илья Уткин, а куратором самой экспозиции был Григорий Ревзин. На этот раз куратором российского стенда в Венеции стал главный архитектор Москвы — Сергей Кузнецов, который и представил проект V.D.N.H. URBAN PHENOMENON, посвящённый уникальному культурно-парковому комплексу в 500 га, аналогов которому до сих пор нет во всем мире. Экспозиция была изложена в трёх ключевых разделах — прошлое, настоящее и будущее ВДНХ. В Венеции была показана вся культурно-архитектурная эволюция пространства, которое на протяжении своего развития неоднократно модернизировалось, удовлетворяя при этом как развлекательные, так и просветительские потребности горожан. Выставочный проект России оказался одним из самых дорогих относительно экспозиции павильонов других стан-участниц Биеннале. 

Куратор проекта этого года — Сергей Кузнецов — дал интервью для Лайфа. 
— Сергей, не могли указать примерную стоимость российского стенда? Какие стенды были на ваш взгляд сопоставимы с нашим? А какие явно уступали и не представили ничего концептуального нового?
— Общий бюджет составил около 100 млн рублей. Из них порядка 75% мы потратили на подготовку контента, исследования, оборудование и создание артефактов, а вот сама постройка обошлась довольно дёшево — на транспортировку, монтаж и обслуживание экспозиции ушло около 25% бюджета. При этом надо понимать, что все скульптуры, книги, картины мы заберём с собой в Москву. То есть это фактически инвестиции в музейный комплекс ВДНХ. Мы надеемся, что наша экспозиция будет дальше экспонироваться, наращиваться и развиваться. 

— В чём особенность нашего стенда? Что поразило европейцев?  
— Наш стенд сильно отличается от других национальных павильонов прежде всего уровнем проработки. Мы представили на Биеннале серьёзную, глубокую работу, которая, возможно, требует больше времени для осмысления. Повторюсь, Венеция — только первый этап для нашей экспозиции, дальше она будет пополняться новыми артефактами и станет полноценной частью ВДНХ. Мы старались прежде всего насытить пространство российского павильона красотой, потому что контакт с архитектурой должен доставлять визуальное наслаждение. Я уверен, что европейской публике наш павильон очень понравился. Люди заходили внутрь и застывали в изумлении от увиденного.   

— Почему город-утопия? Как пришла такая идея и поддержало ли её правительство Москвы?
— "Город-утопия" — слишком вольная трактовка смыслов. Наша идея заключалась в том, чтобы продемонстрировать ценность культуры в формировании образа города. И ВДНХ в этом плане очень наглядный пример — огромному пространству, этому советскому наследию удалось придать совершенно новые смыслы, включить его в современную повестку.
Нас поддерживает правительство Москвы, мэр Сергей Собянин, и сегодня ВДНХ объединяет музейно-выставочное пространство, развлечения, образовательные элементы, объединяет людей. Мы показали то, что важно для нас, не пытаясь угнаться за какими-то трендами по созданию дешёвого жилья для беженцев (речь о стенде Германии. – Прим. Лайфа). Это никакая не конфронтация, просто для нас сейчас это неактуально, вот и всё. 

— У вас заявлено, что первый этаж российского павильона способствует развитию тезиса о том, что коммунистическое наследие России давит на европейцев, поясните, удалось ли добиться такого эффекта?
— Не стоит связывать выставку с каким-то возрождением советского прошлого, надо воспринимать ансамбль ВДНХ исключительно как архитектурный шедевр и достойный пример преобразования городской среды. Наш стенд показывает, насколько серьёзно мы воспринимаем наше наследие с точки зрения культурной ценности. Все делают это по-своему: например, итальянцы гордятся архитектурой времён Муссолини, хотя не питают никакой симпатии к самому диктатору. 

— 6 июня отмечался День русского языка, государство считает, что язык — проводник культуры. Считаете ли вы, что российский стенд, несущий коннотации не совсем радужного прошлого нашей страны, является примером негативной рекламы России в целом? 
— Когда мы познакомили куратора Биеннале Алехандро Аравену с темой нашей экспозиции, он пришёл в восторг от того, что у нас есть такое удивительное пространство, и мы придумали, как использовать его с умом. Да, можно сказать, что отчасти это реклама ВДНХ. Но реклама не прошлого, а будущего. Думаю, что очень здорово иметь шанс рассказать всему миру, как мы преодолеваем такие вот предрассудки, как хотим развиваться дальше.

Так же Лайф пообщался с Юлием Борисовым, учредителем и главным архитектором бюро UNK project, чтобы получить более полную картину биеннале, а также о слабых и сильных сторонах стендов-участников.
 — Как вы оцениваете проекты других стран-участниц? 
 — Мне показалась, что в этом году выставка слабее, чем в прошлом. Большинство авторов национальных экспозиций решали любые вопросы-социальные, политические, экономические, но только не профессионально-архитектурные. При этом экспозиция в Арсенале оказалась восхитительна.
— Насколько соответствовали концепции павильонов заявленной теме биеннале "Репортаж с фронта»?
— В этом плане как раз и показательно, что фронт сместился с профессиональных тем на иные. Архитекторы пытаются решить проблемы голода, неравенства, миграции… Это интересно. 
— Какие проекты вам показались наиболее интересными и отвечающими основному тезису, выбранному куратором Алехандро Аравеной? 
— Интересна экспозиция английского павильона, ставящая под сомнение традиционное понимание жилого дома как базовой и неизменной ценности. Если мы можем сидеть в open space на работе, ездить, пользуясь carshering (кратковременная аренда авто с поминутной оплатой — прим. Лайф), то почему мы не можем использовать жилье более эффективно и делить его в свое отсутсвие с другими? Мир к этому идет семимильными шагами это меня не очень радует.
— Превосходил ли визуально наш проект проекты других стран-участниц биеннале? 
— Русский павильон разительно отличается от всех остальных экспозиций, и это бросается в глаза. И ретроспективной темой, и идеями, и "многодетностью" экспозиции, и размахом и широтой используемых выразительных средств. Кого-то это удивляет, кого-то — поражает, а кого-то раздражает. Я считаю, что авторы абсолютно правильно поступили, не идя на поводу у традиционного европейского пуристского взгляда на архитектуру и выразили нашу уникальную культурологическую ситуацию между Востоком и Западом. Задача нашего национального павильона знакомить посетителей с особенностями и реальностью архитектурной парадигмы России, а не тем, кем бы мы хотели себя видеть или на кого ориентируется профессиональное сообщество. У меня наша экспозиция больше всего вызывает ассоциаций и параллелей с Храмом Василия Блаженного. Это и Восток, и Запад, это уникально, это самобытно и это исконно наше.
— Оправдано ли было вложение таких средств в проект нашей экспозиции. Что получилось лучше всего на ваш взгляд?
— Сложно в культуре говорить об оправданности вложения средств. Создание культурного слоя — инвестиция в далекое будущее и, на мой взгляд, это единственно стоящее вложение.
Самопознание, осмысление своей самобытности и идентичности даже через призму архитектурной школы, возможно, даст всходы в совсем других сферах и областях. Любому индивидууму или социуму  над иметь систему координат, что бы понимать, кто он, что он может дать миру и себе. Вопросы, которые задают авторы экспозиции очень серьезные: смотрим ли мы в прошлое или будушее, что для нас важнее: образ или содержание; в чем мы отличаемся от западноевропейской школы и многие другие.