Закодированная. Фельдшер скорой — о том, как медики воспитывают алкоголиков

Декабрь выдался холодным. Бригада после вызова возвращалась на подстанцию, было уже время обеда. На полпути получили новый вызов: женщина, 40 лет, ей плохо, пила. И надо поехать, научить пить хорошо.
В карте вызова — всё как полагается: улица, подъезд, квартира, код домофона, фамилия. Фамилия показалась фельдшеру знакомой, но адрес не резал слух. "Мало ли в Бразилии Педров!"— подумал он. 
С первой попытки код к домофону не подошёл. Со второй тоже. Только входящая в подъезд жительница впустила бригаду в тепло.
Фельдшер машинально запомнил код, который она набрала. Да и что там запоминать — четыре нуля. А тот код, который пациентка сказала диспетчеру и который был записан в карте, был далеко не так прост — то ли  шесть, то ли восемь цифр. 
Быстро проведя осмотр и объяснив благоухающей спиртным фее, что пора бы бросать праздновать седьмое ноября и отдохнуть перед Новым годом, бригада всё-таки вернулась на подстанцию, чтобы быстренько что-нибудь поесть.
Уже ближе к полуночи опять поступил вызов. С того же самого адреса. И там был тот же код домофона.  
Подъехав к подъезду, фельдшер связался с диспетчером и доложил, что код к домофону не подходит. Диспетчер связался с "больной", после чего выдал бригаде новую комбинацию цифр. Но она тоже не подходила. 
Фельдшер сидел в кабине и время от времени докладывал в центр, что очередной код дверь не открывает. Так продолжалось минут десять. Затем диспетчер торжественно заявил, что "больная" лично спустится вниз и откроет подъездную дверь.
Фельдшер взял ящик с лекарствами, кардиограф, папку с вызовом и подошёл к подъезду. Дверь открылась, и всё та же — "дневная" — мадам, в тапках на босу ногу и халате, вышла на улицу со словами: "Это я вас жду. А Вас всё нет." И дверь в подъезд за ней плавно закрылась. Фельдшер услышал, как щёлкнул магнитный замок.
— Голубушка, скорее открывайте подъезд, — сказал фельдшер. — Мы пойдём к вам в квартиру, и я ещё раз внимательно Вас осмотрю… Но диагноз, судя по всему, останется прежним: алкогольное опьянение. 
Повернувшись к двери, мадам набрала замысловатую комбинацию цифр. Потом ещё. Потом ещё и ещё. Дверь не поддавалась. Фельдшер стоял и молча ждал. Из мадам с каждым вдохом холодного декабрьского воздуха улетучивалась уверенность, что она снова попадёт к себе домой.
— Намёрзлась? — спокойно спросил фельдшер. — Открыть? Или ещё поколдуешь?
— Оттткрыть, — стуча зубами, но внятно, произнесла мадам. 
Фельдшер набрал четыре нуля и впустил страждущую.
—  Ещё раз вызовешь — в дурку поедешь, — сказал он на прощание.
Он посмотрел, как она вошла в лифт. На третьем этаже двери лифта открылись. Услышав шаркающие шаги и звук хлопнувшей двери, фельдшер удостоверился, что мадам благополучно вернулась в родные пенаты.   
Скорая медленно выезжала из заснеженного двора.
— Не заболеет она? — спросил фельдшера водитель? — Однако, холодно…
— Не, — ответил фельдшер. — Она за водкой в таком виде пару раз в магазин ходила. Сам видел. И мороз похлеще, чем сегодня, был. Раньше на шоссе Энтузиастов жила.
Это тот тип пациентов, чью фамилию наизусть знают три ближайшие подстанции скорой, объяснил фельдшер. Зачем они вызывают — науке неизвестно. Скорее всего, у них болит душа. 
— Теперь, вижу, сюда перебралась, — продолжил он. — А прежнюю квартиру, скорее всего, обменяла на нынешнюю однушку, с доплатой. Там-то у неё хоромы были, пять комнат. От отца—инженера досталась. Такими темпами скоро и эту… обменяет.  А вот то, что домофон свой забыла — это плохо. Скоро забудет, как газ выключать. Вот тогда мало не покажется никому. 
Э-х-х! Родные вы наши вытрезвители! Где вы?