Гарет Эдвардс: «На 30-летие я пил синее молоко в доме Люка»

Британский постановщик Гарет Эдвардс с детства хотел стать режиссером. Вдохновили его на это «Звёздные войны». Однако в кино он попал из мира визуальных эффектов — работал над сериалами, когда услышал про конкурс в Лондоне, где за 48 часов нужно было снять фантастический фильм. Эдвардс выиграл конкурс и получил возможность поставить дебютную полнометражную картину «Монстры». На двух актеров пришлось пять человек съемочной группы. Фильм ждал успех, а режиссер получил свой билет в Голливуд и отправился снимать «Годзиллу». Пока он доделывал свою ленту о гигантском монстре, поступило предложение снять фильм франшизы «Звёздные войны».

Сиквела у «Изгоя-один» не будет. Это не спойлер — об этом неоднократно заявляла глава Lucasfilm Кэтлин Кеннеди. Глядя на Гарета Эдвардса после напряженного пресс-дня, кажется, что с него хватит: режиссер абсолютно вымотался, отвечая на вопросы журналистов с утра и до вечера. Однако, когда начинается наше интервью, он находит в себе силы подробно рассказывать о проекте и даже шутить.

— Как вы сейчас себя чувствуете?

— У меня сейчас очень странный период. Два с половиной года я работал над фильмом, полностью погрузившись в него, не мог думать ни о чем другом. Сейчас, когда мы его закончили, и он выходит на экраны, есть ощущение, что мы немножко беременны и готовимся к родам.

— Как вы решили, в каком направлении вести картину?

— Когда мы с Кэти (Кеннеди) начинали обсуждать мой фильм, то я постоянно спрашивал ее, как «Изгой-один» будет отличаться от уже существующей саги. Что-то должно было быть иным, и мы решили снять военное кино. Насмотрелись фотографий и хроники Второй мировой, войны во Вьетнаме, потом взяли фотошоп и попробовали поменять форму солдат на костюмы повстанцев или штурмовиков, заменить самолеты Икс-вингами. Результат нам очень понравился, и мы решили пойти в этом направлении.

На съемках фильма «Изгой-один: Звёздные войны. Истории»

— Что самое важное из трилогии Джорджа Лукаса вы взяли в «Изгой-один»?

— Проблема со «Звёздными войнами» в том, что отвечать на вопросы, связанные с ними, можно несколько часов. Заимствования из уже существующих фильмов — штука очень тонкая. Нельзя просто брать и переснимать уже существующие сцены, нужно смешивать, менять местами, миксовать, балансировать — в общем, имитировать стиль «Звёздных войн», рассказывая новую историю. Джордж всегда умел очень здорово смешивать жанры, создавая очень эмоциональную и мифологическую историю. Поиск правильных ингредиентов занял практически все два с половиной года работы над фильмом.

— Известно, что Джордж Лукас приходил на площадку, но видел ли он уже готовый фильм?

— Пару дней назад мы показали Джорджу фильм. Честно говоря, не хотел бы сейчас говорить за него, потому отвечу так: теперь я могу умереть счастливым человеком. Ему очень понравился фильм. Пожалуй, это была самая ценная рецензия на мое кино!

— Как в вашей жизни проявляется любовь к «Звёздным войнам»?

— На мое тридцатилетие мы с подругой поехали в Тунис и остановились в доме Люка Скайуокера. (В настоящее время в доме, где по фильму «Новая надежда» жил Люк, находится отель. — прим.ред.) Я взял с собой немного синей краски, купил молока, и пил синее молоко за столом, где дядя Оуэн спорил с Люком. Кстати, молоко я пролил! Разбил стакан, и оно разлилось, попало немного на пол. В общем, я был ужасно доволен. И подруга мне говорит: «Кажется, у тебя был лучший день рождения в жизни. Такое ничем не перебьешь». На свой сороковой день рождения я снимал «Изгой-один». Что буду делать на 50-летие — не представляю!

— Ну, может, ремейк «Новой надежды» снимать.

— А я-то планировал на Луну полететь! Или стать первым человеком на Марсе.

— Еще можно встретиться с Дартом Вейдером. Лично.

— Отличная идея. Я за!

Дарт Вейдер в фильме «Изгой-один: Звёздные войны. Истории»

— Какой была встреча с Дартом Вейдером на площадке?

— Самым первым с ним в кадре работал Бен (Мендельсон). А он, знаете, умеет напустить в кадре страху. И вот настал съемочный день, и Бен подходит ко мне: «Гарет, надо поговорить». Я насторожился, спрашиваю, в чем дело. А Бен мне на ухо: «Это ж долбаный Дарт Вейдер!» А я ему: «Прикинь!» И мы стоим как два мальчишки-фаната, хихикаем, а потом поворачиваемся и опять делаем вид, что мы серьезные и непробиваемые профессионалы!

— «Звёздные войны» несколько изменились за все время существования, появилась «серая зона», персонажи больше не просто хорошие или плохие. Как думаете, это потому что мир меняется или кинематограф меняется?

— Не думаю, что мир изменился, скорее, мы стали точнее понимать его. Раньше было проще: вы жили в своей стране и не представляли, что на самом деле происходит в другой. Мы — хорошие, соседи плохие. Соседи считали наоборот. Но сейчас, в эпоху глобализации, мы все связаны и понимаем, что такого быть не может. И когда мы брались за «Изгой-один», то хотели не только рассказать историю из серии «Звёздные войны», но и показать особенности сегодняшнего мира. Знаете, нельзя взять людей и разложить по коробочкам — хорошие сюда, плохие туда. Все гораздо сложнее. Мы пытались отразить это в фильме. Получилось, что у каждого персонажа есть какие-то своим проблемы, которые немного разъедают душу. И у них появляется шанс на искупление, шанс сделать все правильно. Пожалуй, об этом и фильм. Не про то как мы рождаемся со сверхспособностями, а о том, что каждый человек в любой момент жизни может измениться и совершить правильный поступок. Мы же не рождаемся хорошими или плохими. Мы делаем выбор: стать тем или иным. И если в какой-то момент свернул с верного пути, то надо помнить, что есть возможность вернуться обратно и исправиться. А если найдутся дополнительные силы, то еще и мир изменить можно.

Гарет Эдвард на премьере фильма в Лос-Анджелесе / Фото: Getty Images

— Много говорили о том, как вы изменили подход к съемкам во время работы над этим фильмом.

— Ну я бы так не сказал. Хотя… Знаете, наш оператор, Грег Фрейзер просто одержим естественным светом. Для него очень важно, чтобы в кадре свет смотрелся естественно. Просто в фильмах освещение ставится особым образом. Актер будет гораздо лучше выглядеть, если его освещать сзади, например. Но выглядеть это будет неестественно. А нам хотелось, чтобы фильм был максимально реалистичен. Поэтому Грег выставлял свет так, чтобы не выделять актеров, а чтобы подсвечивать окружение. Если у артиста свет сзади, то это только потому, что за ним находится окно. Так что мы подсвечивали площадку, выводили актеров на репетиции и бегали за ними с камерами, глядя, как они смотрятся — здесь красиво, а здесь не очень. Получился своего рода танец.

— В итоге получился очень интересный микс — вроде бы картинка современная, и в то же время какая-то семидесятническая.

— Да, у нас был набор объективов из 1950-х, 1960-х и 1970-х. Они уже некоторое время лежали без дела. Нашли даже объектив, которым снимали «Бен-Гура». В общем, взяли мы эти объективы и накрутили на совершенно новую цифровую камеру, которая снимает в разрешении 4K.

— На камеру Alexa?

— Да-да, на 65-мм. Впервые ARRI Alexa работали в сотрудничестве с Panavision, которые выпускают объективы, и создали специально для нас новую камеру. Хоть мы и снимали на цифру, но всеми силами старались придать фильму «пленочное» ощущение на пост-продакшне. Несовершенные объективы в нашем случае были использованы намеренно. Потому что с новыми объективами картинка слишком чистая. А нам хотелось, чтобы изображение было более… ретро что ли. Не такое идеальное, как могло бы.

— То есть сейчас, когда снимаются фильмы со скоростью 120 кадров в секунду, вы отстаиваете право на ретро? Как же 48fps?

— Плохо. Кино смотрится как телепрограмма. Знаете, терпеть не могу эти новые телеки, которые выпускают с автоматической настройкой сглаживания изображения. Я в отелях постоянно роюсь в настройках, чтобы выключить эту функцию. Кино смотрится дешево! А у меня фильмы ассоциируются с мечтами, это такой эпический продукт подсознания, если хотите. Телевидение это нечто более реальное — новости, спорт.

Гарет Эдвард на премьере фильма в Лос-Анджелесе / Фото: Getty Images

— Интересно, то есть вы хотели, чтобы фильм был реалистичным, но в то же время считаете, что кино — это мечта.

— Да! Потому что хочется верить в мечту. Не хочу, чтобы мечты были реалистично скучными. В этом заключается некое противоречие кинематографа. С одной стороны, у вас сценарий, актеры, освещение, и хочется, чтобы все это было максимально реалистичным, потому что реалистичность эффективнее. Но когда смотришь такого рода картинку фильма, то мозг ее отвергает, считая фальшивкой. Реальная жизнь вообще скучная. Ну если взять и снять кино о том, что вы делали за последнюю неделю — это будет интересно?

— Не знаю, но я вот из России полетела в Берлин, смотрела «Кредо убийцы», потом говорила с Майклом Фассбендером, теперь вот с вами тут сижу в Сан-Франциско. Это интересно?

— Ладно, неудачный пример! Хотя, если мы снимем такое кино про вас — соберет оно много денег?

— Если Фассбендер согласится сниматься, то все возможно! Но давайте вернемся к «Звёздным войнам». Какая сцена после первого просмотра «Новой надежды» вам больше всего запомнилась?

Кадр из фильма «Звёздные войны: Эпизод 4 — Новая надежда»

— Наверное, когда Люк смотрит на закат двух солнц. Он мечтает, раздумывает о том, чего достиг в жизни. Там нет никаких слов, он не проговаривает свои мысли. Но все равно понятно, что ему хочется улететь отсюда, хочется сделать что-нибудь очень хорошее. И в детстве я всегда считал себя немножко Люком. Я жил с родителями, но идея покинуть дом и отправиться на поиски приключений захватывала меня постоянно. Наверное, все дети об этом мечтают. И Люк не знает, что его ждет самое невероятное приключение. Хотя, знаете, если хорошенько подумать, у него на следующий день происходит очень много всего — утром он ищет дроида, а вечером уже палит по Звезде Смерти. Не помню, чтобы он спал или ел что-нибудь.

— Хм, и правда. Может, он все-таки дроид?

— Надо подумать! Все вероятно!

«Изгой-один: Звёздные войны. Истории» уже в прокате.