Дмитрий Власкин: «Видимо, не такой уж я культурный»

24 ноября в прокат выйдет дебютный фильм Михаила Расходникова «Эластико», спортивная драма про провинциального парня Матвея, которому выпадает шанс изменить свою жизнь к лучшему, поехав на смотр в Москву в футбольный клуб Премьер-лиги. Сказка омрачается необходимостью оставить в родном захолустье любимую девушку на съедение увивающимся вокруг нее ухажерам. Кино-Театр.ру поговорил с исполнителем главной роли Дмитрием Власкиным об учебе в Америке, российской сборной по футболу и видео-блогах.

Вы много лет профессионально занимались теннисом, а были еще какие-то виды спорта, которым вы отдавали предпочтение?

Не могу сказать, что я уделял какому-то другому виду спорта так же много времени, но я занимался и футболом, и боксом, и даже айкидо. Но по решению моих родителей теннис с детства стал главным видом спорта, которому я посвящал, в принципе, большую часть времени. И это было моим основным занятием до того, как я поступил в театральный.

Без вашего участия это решение принималось? Вы хотели заниматься теннисом или вам сказали «сынок, давай»?

Ну, в общем-то так и было, но я ничего негативного в этом не вижу. Как в детстве обычно бывает: когда мне исполнилось пять лет, родители отдали меня в теннис. Так я и играл. Каждый день у меня были тренировки — по две, по три. В какой-то момент настал переломный период, который немножко шокировал и расстроил моих родителей. В 14 лет я сказал, что больше не хочу этим заниматься. И где-то, наверное, с год прошатался туда-сюда, начал заниматься боксом недалеко от дома, но это не помогло мне не потолстеть. Я набрал вес, и папа мне сказал: «Может, ты посмотришься уже в зеркало? Надо как-то подсобраться». Он-то всю жизнь занимался спортом, сейчас он вообще чемпион России по триатлону. Он всегда говорил мне, что нельзя быть рыхлым, надо быть в форме. И тогда моя тетя нашла возможность для меня — уехать в Америку через спорт. То есть тренеры из Америки приезжают в Россию, отсматривают тех, кто хочет попасть в американский университет, и если им нравится кто-то, они приглашают уже на стипендию учиться и играть за университетскую команду по тому или иному виду спорта.

То есть вы поступаете в университет на какую-то специальность, но, по большому счету, ставка идет на ваши спортивные достижения?

Ну, наверное, так. Тренерам из Америки нужны именно спортсмены, которые бы хорошо играли за команду. Если ты можешь себя должным образом показать, и им нравится, что ты умеешь, то система работает таким образом: они оплачивают твое обучение. Ты можешь по любой специальности там учиться, параллельно быть представителем этого университета в том или ином виде спорта. Вот так случилось и со мной. Я уехал в Штаты, сначала в Канзас, потом в Южную Каролину переехал, и 4 года учился там на психолога и играл за команду.

И не доучились?

Ну…да…Но я говорю, что доучился, потому что то, что мне там оставалось — пустяк. Буквально из-за моего перевода из одного университета в другой не хватило мне пары баллов, чтобы закончить образование за четыре года должным образом, поэтому мне оставалось полгода. Но в последнем семестре у меня внезапно появился план попробовать поступать в театральный вуз. Так сложилось (и я считаю, что это удача), что меня взяли в МХАТ, и я решил, что другого шанса не будет. Даже не возвращался в Штаты, все свои вещи оставил там.

Поскольку вы спонтанно решили поступать в театральный, и у вас на подготовку оставалось несколько месяцев, как проходила подготовка к поступлению?

Это было забавно. Все это было очень безобидно, потому что никакой ответственности в связи с поступлением я на себя не возлагал. Когда я приехал на летние каникулы в Москву, я сказал родителям, что просто попробую. Они поддержали. У меня мама театральный режиссер, поэтому я пришел к ней в Шуку (Щукинское училище — прим. ред.), и её однокурсники помогли мне составить программу: стихи, басни, проза. Мы поехали на дачу на неделю, там все собрались: бабушка, мама, мамины однокурсники — они сидели на креслах-качалках, а я перед ними читал свою программу. Меня заставляли бегать по территории, чтобы я как-то раскрепощался: «Давай, пробеги три кружка и вот прям сходу начинай читать». Поступал в Щуку и ГИТИС. В Щуке довольно-таки успешно начал проходить, а во МХАТ даже не планировал. В последний день первого тура прослушивания мама собиралась ехать на свои лекции и сказала, что будет проезжать мимо МХАТа, предложила мне просто туда «забежать, почитать, потренироваться». Я подумал «почему бы и нет». И в итоге поступил.

Волновались на экзаменах?

Волнение какое-то было, но я очень мало понимал, что происходит. К тому же, у меня было преимущество — я не чувствовал никакого давления или ощущения ответственности. Как вот есть люди, которые всё на это ставят, у них жизнь от этого зависит. У меня-то все было «на мази», как говорится. И поэтому я, наверное, меньше всех волновался. После мне художественные руководители сказали, что первое высшее, полученное в Штатах, тоже сыграло мне на руку. Им нужен был человек, который представляет себе, что такое серьезный учебный процесс. Потому что многие абитуриенты, кто поступает с 16 лет, это вчерашние школьники, они еще не понимают толком, что такое учиться. А у меня было понимание, что надо отдаваться этому полностью. И это сыграло какую-то роль.

Вы играете в футбол?

Да, на уровне обычных любителей, которые играют с друзьями во дворе. Хотя, чувствую что после двух актерских работ в роли футболиста, я поднаторел, и меня уже позвали в команду Театра имени Пушкина, в котором я работаю.

А как вам выступление нашей сборной на Чемпионате? Плакали?

Ну как? Одно расстройство. Каждый раз чего-то ждешь… Это, конечно, потрясающе. Сколько мы их ругаем, сколько мы ненавидим то, что они делают, сокрушаемся, но каждый раз, когда они собираются играть, нам кажется, что вот сейчас произойдет чудо на наших глазах. Сегодня это произойдет. Команда станет лучшей. Включаешь телевизор, собрал кучу друзей, еду купил, веселье, все удобно, замечательно, а потом минут через тридцать ты уже понимаешь, что нет, не в этот раз.

Вы владеете приемом Эластико?

Я тренировался, отрабатывал этот финт, но он очень сложный.

За вас его исполнял дублер?

В фильме есть сцена, где мой герой делает это с помощью какой-то пивной банки, и вот этот финт я выполнил сам, чем очень доволен.

Много дублей было?

Банок семь мы испортили, уж сколько дублей было, я не помню. А вот в остальных сценах, где есть этот финт, мне, конечно, потребовалась помощь. Я только красиво двигался верхней частью туловища.

Перед вашим героем в фильме встает дилемма: карьера или любимая девушка. В жизни подобный выбор вставал перед вами?

Мне сложно согласиться с тем, что перед моим персонажем стоит такой выбор. Он-то как раз делает то, что и я бы, наверное, сделал: он пытается всеми способами сделать так, чтоб подобный выбор просто не надо было делать. Потому что если эту ситуацию примерить на себя: невозможно такой выбор сделать. Там же суть сводится к тому, что выбор карьеры — это билет в нормальную жизнь, чтоб не сгинуть. Это не эгоистичный выбор. А вот его девушка как раз делает выбор — она жертвует отношениями в пользу героя. Это какая-то женская черта, способность к самопожертвованию. А вот мужчины, как мне кажется, пытаются так устроить, чтоб было всё и сразу. И когда получается как-то наполовину, что-то выходит, что-то не выходит — это превращается в трагедию.

Там же в фильме у вас своего рода открытый финал. Нам ждать продолжения?

Когда были премьерные показы в Москве, Красноярске и Новосибирске, я был очень рад услышать, что люди ожидают второй части. О чем я даже не думал. Когда мы с режиссером (Михаил Расходников — прим.ред.) придумывали какие-то вещи для финала, мы просто думали о приближенном к жизни варианте. Финал открытый, потому что так в жизни всегда и бывает. Всегда есть выход, в любой ситуации. А вот как дальше будет — это уже решать каждому, как бы он поступил. Это настраивает на какие-то размышления. Пускай зрители выбирают, что им подходит. Мы пытались сделать так, чтобы зрители видели себя в этих персонажах. Если будет продолжение — я буду рад, но это не от меня зависит.

У вас такой культурный бэкрграунд, но при этом ваши самые запоминающиеся роли — это дворовые пацаны, если не сказать гопники. Почему так складывается?

Видимо, не такой уж я культурный. Я сам себе задаю этот вопрос. И не могу на него ответить. Только одно у меня есть предположение. Дело же не в том, что я собой представляю в реальности. Может, у меня точно получается подметить какие-то детали внешние и музыкально-разговорную речь людей, живущих в провинции и в регионах. Это амплуа совершенно случайно сложилось и совершенно точно из-за «Физрука», потому что меня позвали на пробы в «Эластико» после того, как увидели моего персонажа в «Физруке».

А какого амплуа вы опасаетесь? Я понимаю, что все актеры, когда у них спрашиваешь, кого бы они хотели сыграть, говорят «всех». Но граница где-то все же есть. Что-то, что вам неприятно, или за что просто браться страшно.

Это хороший вопрос. Потому что именно за этот образ, который у меня сейчас получается и выходит, я боюсь. Боюсь, как бы он за мной не закрепился. А так, на данный момент, я не буду отличаться от других актеров — нет никаких границ. Я, наверное, что-то такое совсем экстремальное и жесткое бы не сыграл — совершенно отрицательного персонажа, который насилует, режет и взрывает. Хотя, тут все зависит от того, понимаешь ли ты, зачем все это делается. Зачем персонаж делает это, зачем это показывать? К примеру, если говорить об обнаженных сценах, есть масса бессмысленных обнаженных сцен в кино. А есть случаи, когда ты понимаешь, что это нужно сделать, потому что это играет большую роль в развитии персонажа. И ты идешь на это. Этот принцип касается всех ролей.

У нас не очень распространены мужские персонажи в кино, которые были бы одновременно и мужественны и проявляли какую-то чувственность. Все очень разграничено — ты либо тряпка, либо мужик. Почему так, как по вашему?

Я уверен, что часть проблемы кроется в том, что российские сериалы этих клишированных типажей навязывают. У нас же как: если это история про мента — то это будет вот прям мент, мужик. Если же посмотреть какие-нибудь американские сериалы, то там даже в классических полицейских историях, или историях про сыщика, сам этот сыщик — нереально интересный, совершенно не построенный на стереотипах. А у нас пока что этого нет.

Вы вместе с другом ведете видео-блог «Антон из Франции». Поскольку влоги — это отдельная параллельная реальность со своей многомиллионной подростковой аудиторией, звездами и кучей просмотров, на что конкретно ориентируетесь вы?

Мы с моим напарником вдохновляемся только иностранным ютюбом. У него это французский , у меня — американский. В большей степени французский, потому что Антон мне очень много чего показывает, что там происходит. То что у нас, как вы говорите, это звезды из параллельной реальности, то там эти ребята становятся народными любимцами. А все потому, что они, в первую очередь, занимаются искусством. И делают это хорошо. А у нас сейчас ютюб построен на том, чтобы собрать миллион просмотров, и кто-то купил рекламу.